Есть особенные поэты, похожие на обещания, но обреченные на их неисполненность. Неподдельный пламень, мерцающий в их глазах и стихах, не успевает разгореться настолько, чтобы озарить всё вокруг широко и надолго. Но он попадает завораживающими отблесками в другие глаза, в другие стихи, и не воплотившийся, не раскрывшийся поэт всё равно остается жить напоминанием о погребенной в нем заживо гениальности.

Веневитинов Дмитрий Владимирович родился 14 сентября 1805 года в старинной и богатой дворянской семье в Москве в Кривоколенном переулке. Дом, который приобрел его отец, гвардии прапорщик, сохранился до сих пор. Он стоит недалеко от Мясницкой улицы, на первом повороте переулка. На нем есть мемориальная доска, которая гласит, что в этом доме у Веневитиновых А.С.Пушкин читал "Бориса Годунова".

Детство будущий поэт провел счастливо. Рано лишившись отца, он был опекаем его матушкой, прекрасной и умной женщиной, которая уделяла большое внимание воспитанию и образованию сына. До 8 лет она обучала Дмитрия сама, а затем к нему были приглашены наставники, среди которых большое влияние на Дмитрия оказал умный и просвещенный француз-эльзасец Дорер. Он обучал Веневитинова французской и древнеримской литературе. А греческий язык будущий поэт изучил под руководством грека Байло, который был известен своими переводами греческих классиков.

Веневитинов рос очень талантливым и умным человеком. Он хорошо рисовал, прекрасно музицировал и даже сочинял музыку. В семнадцатилетнем возрасте Веневитинов стал посещать лекции в университете, но студентом не стал. Он слушал лекции А. Ф. Мерзлякова, И. И. Давыдова, М. Г. Павлова и профессора анатомии Лодера. Последние трое пытались связать преподавание своего предмета с господствовавшей тогда на западе философской системой Шеллинга, что воодушевило Веневитинова изучать немецкую философию. Веневитинов скоро привлек к себе всеобщее внимание ясным и глубоким умом, философским мышлением, благодаря которому он получил определение "поэт мысли". Эти блестящие качества он проявлял и в кружке даровитых и развитых студентов, центром которого был Н. М. Рожалин, и в котором молодые люди философствовали и читали собственные сочинения на отвлеченные темы.

Он был очень красив. Вот свидетельство современницы: «...красавец в полном смысле этого слова. Высокого роста, словно изваяние из мрамора. Лицо его имело кроме красоты какую-то ещё прелесть неизъяснимую. Громадные глаза, голубые, опушённые очень длинными ресницами, сияли умом».

В 1825 году, сдав выпускные экзамены, поэт определился в московский архив коллегии иностранных дел, намереваясь потом служить по дипломатической части за границей. Дипломатическая карьера была тогда очень модной, и все члены философского кружка снова встретились в коллегии. Кружок продолжил свою жизнь. Веневитинов начал издавать журнал "Московский Вестник" в духе своей программы, по которой основная задача русского периодического журнала заключалась "в создании у нас научной эстетической критики на началах немецкой умозрительной философии и в привитии общественному сознанию убеждения о необходимости применять философские начала к изучению всех эпох наук и искусств".

Приехавший в Москву в начале 1826 года А.С. Пушкин быстро сошелся с Веневитиновым, этому сближению и дружбе способствовало дальнее родство двух поэтов.

В конце 1826 года Веневитинов покинул Москву и уехал в Петербург к новому месту службы. Этому способствовала платоническая любовь к Зинаиде Александровне Волконской, которая была старше его.

Зинаида Александровна Волконская с упоением читала русскую литературу, собирала и изучала отечественные древности, особенно её интересовали народные сказки и легенды, обычаи и песни. Сама много писала. Её стихи, написанные на русском, французском и итальянском языках, публиковались в отечественных и европейских журналах. О её повестях и новеллах одобрительно отзывался Пушкин.

«В Москве дом княгини Зинаиды Волконской был изящным сборным местом всех замечательных и отборных личностей современного общества, – вспоминал С. П. Шевырев. – Тут соединялись представители большого света, сановники и красавцы, молодежь и возраст зрелый, люди умственного труда, профессора, писатели, журналисты, поэты, художники. Все в этом доме носило отпечаток служения искусству и мысли. Бывали в нем чтения, концерты, дилетантами и любительницами представления итальянских опер. Посреди артистов и во главе их стояла сама хозяйка дома. Слышавшим ее нельзя забыть впечатления, которое производила она своим полным и звучным контральто и одушевленною игрою в роли Танкреда в опере Россини. Помнится и слышится еще, как она в присутствии Пушкина и в первый день знакомства с ним пропела элегию его, положенную на музыку Геништою:

Погасло дневное светило,
На море синее вечерний пал туман...

Пушкин был живо тронут этим обольщением тонкого и художественного качества:

Среди рассеянной Москвы,
При толках виста и бостона,
Ты любишь игры Аполлона.
Царица муз и красоты,
Рукою нежной держишь ты
Волшебный скипетр вдохновений,
И над задумчивым челом,
Двойным увенчанным венком,
И вьется и пылает гений…

Короткой и яркой была жизнь Дмитрия Владимировича Веневитинова. Он обладал талантом многогранным — поэзия и философия, музыка и живопись были близки и интересны ему. Его любили при жизни и о нем, безвременно угасшем, скорбели А. С. Пушкин и М. Ю. Лермонтов, А. А. Дельвиг и Н. М. Языков, А. И. Одоевский и А. В. Кольцов.

Судьба подарила Веневитинову встречу с княгиней Зинаидой Волконской. Певица, музыкантша, поэтесса, художница, она восхищала всех, кто ее знал. А. С. Пушкин и Е. А. Баратынский, П. А. Вяземский и А. Мицкевич посвятили «царице муз и красоты» вдохновенные строки. Ее облик запечатлел Карл Брюллов. Ее голосом восхищался Россини. Беседами с нею дорожил Гёте.

Веневитинов был частым гостем салона «северной Коринны», как называли Волконскую современники. Любовь к Волконской подарила Веневитинову незабываемые минуты, вдохновила поэта на создание стихотворений, по праву вошедших в сокровищницу русской классической поэзии: «Завещание», «Кинжал», «Италия», «К моему перстню», «Элегия», «К моей богине».

Стремясь положить конец безответной любви поэта, родные и друзья Веневитинова способствуют его переезду из Москвы в Петербург. «В горький час прощанья» Волконская подарила ему как талисман, призванный хранить от горестей и бед, бронзовый перстень, найденный при раскопках Помпеи. Поэт обещал надеть его только в день свадьбы или в день смерти.

Лишь четыре месяца прожил вдали от любимой и друзей Д. В. Веневитинов. 15 марта 1827 г. его другу Федору Хомякову выпала горькая участь надеть на палец умирающего заветный перстень. Придя в себя, поэт спросил: «Разве я женюсь?» «Нет»,— отвечал Хомяков, еле сдерживая слезы.

Все было так, как писал в стихотворении «К моему перстню» Веневитинов:

Когда же я в час смерти буду
Прощаться с тем, что здесь люблю,
Тебя в прощаньи не забуду:
Тогда я друга умолю,
Чтоб он с моей руки холодной
Тебя, мой перстень, не снимал,
Чтоб нас и гроб не разлучал.

История перстня Веневитинова не окончилась с его смертью. Поэт словно предвидел ее продолжение:

Века промчатся, и быть может,
Что кто-нибудь мой прах встревожит
И в нем тебя отроет вновь...

Спустя столетие после кончины Веневитинова, в 1930 г., его прах был перенесен на Новодевичье кладбище. А перстень теперь хранится в Литературном музее.

Уезжая из Москвы в конце октября, Веневитинов взял с собой спутником, по просьбе той же Волконской, француза Воше, который только что возвратился туда, проводив в Сибирь родственницу княгини Зинаиды графиню Е. И. Трубецкую, последовавшую туда за сосланным своим мужем-декабристом. При въезде в Петербург Веневитинов и Воше были арестованы вследствие крайней подозрительности полиции ко всем, имевшим хотя бы малейшее отношение к участникам заговора 14 декабря. Трехдневный арест оказал, на Веневитинова тяжелое нравственное впечатление, от которого он долго не мог оправиться. Пребывание в сыром и неопрятном помещении вредно подействовало на его и так уже слабое здоровье.

В Петербурге он прожил недолго. Скучая по Москве, где оставались любимая им родная семья, княгиня Волконская и, наконец, его товарищи по литературному обществу и по затеянному сообща журналу, он начал мечтать о скорейшем отъезде на службу в Персию. До отъезда из Москвы, поэт с жаром отдавался изучению немецких философов Шеллинга, Фихте, творений Платона, которые читал в подлиннике, а в Петербурге Веневитинов по-видимому, больше времени посвящал поэтическому творчеству. Это видно как из количества его вообще немногочисленных стихотворений, приходящихся на петербургский период его жизни, так и из достигнутого в них совершенства формы и глубины содержания.

Но поэту не пришлось осуществить свои намерений. В начале марта, возвращаясь легко одетым с бала у Ланских, он сильно простудился и уже 15 марта его не стало.

На его могильном памятнике в Симоновом монастыре, в Москве, вырезан его же знаменательный стих: "как знал он жизнь, как мало жил!". Почти юношей умерший поэт знал жизнь не из опыта, а благодаря тому, что умел глубоко проникнуть в ее внутренний смысл своею рано созревшей мыслью.

У Дмитрия Веневитинова, кроме литературного, был ещё один талант – он умел дружить, умел быть настоящим другом и объединял вокруг себя талантливых ровесников.

К ДРУЗЬЯМ

Пусть искатель гордой славы
Жертвует покоем ей!
Пусть летит он в бой кровавый
За толпой богатырей!
Но надменными венцами
Не прельщен певец лесов:
Я счастлив и без венцов
С лирой, с верными друзьями.

Пусть богатства страсть терзает
Алчущих рабов своих!
Пусть их златом осыпает,
Пусть они из стран чужих
С нагруженными судами
Волны ярые дробят:
Я без золота богат
С лирой, с верными друзьями.

Пусть веселий рой шумящий
За собой толпы влечет!
Пусть на их алтарь блестящий
Каждый жертву понесет!
Не стремлюсь за их толпами -
Я без шумных их страстей
Весел участью своей
С лирой, с верными друзьями. 1821


К ДРУЗЬЯМ НА НОВЫЙ ГОД

Друзья! настал и новый год!
Забудьте старые печали,
И скорби дни, и дни забот,
И все, чем радость убивали;
Но не забудьте ясных дней,
Забав, веселий легкокрылых,
Златых часов, для сердца милых,
И старых, искренних друзей.

Живите новым в новый год,
Покиньте старые мечтанья
И все, что счастья не дает,
А лишь одни родит желанья!
По-прежнему в год новый сей
Любите шутки, игры, радость
И старых, искренних друзей.
Друзья! Встречайте новый год
В кругу родных, среди свободы:
Пусть он для вас, друзья, течет,
Как детства счастливые годы.
Но средь Петропольских затей
Не забывайте звуков лирных,
Занятий сладостных и мирных,
И старых, искренних друзей

Поэзия Д. В. Веневитинова — одна из самых ярких, но, к сожалению, коротких страниц русской литературы. Войдя в историю как создатель одного из направлений в русском романтизме — любомудрия, Веневитинов не был обойден вниманием критики.

В характеристике Белинского определено основное направление исканий Веневитинова - «действительно-идеальном», а не «мечтательно-идеальном», Белинский имеет в виду реалистические тенденции поэзии.

Герцен отмечал, что Веневитинов был полон «фантазий и идей 1825 года». Действительно, политические мотивы, близкие декабризму, нашли отражение в его стихах. Так, отрывки из неоконченной исторической поэмы Веневитинова (о гибели рязанских князей в пору татарского нашествия) характерны для той же линии воскрешения исторических образов, которая была представлена в «Думах» Рылеева. Боевую героическую тему разрабатывает Веневитинов и в своей скандинавской повести «Освобождение скальда». В этой повести дан выразительный образ «поэта», который владеет тяжелым «мечом» не хуже, чем арфой. Как и декабристы, Веневитинов откликнулся на события греческого восстания, воспев «меч мщения» в своей «Песне грека»:

Под небом Аттики богатой
Цвела счастливая семья.
Как мой отец, простой оратай,
За плугом пел свободу я.
Но турок злые ополченья
На наши хлынули владенья...
Погибла мать, отец убит,
Со мной спаслась сестра младая,
Я с нею скрылся, повторяя:
За все мой меч вам отомстит.

Показательно, что и оценка Веневитиновым Байрона близка декабристской. Он пишет вдохновенный пролог «Смерть Байрона», а в послании к Пушкину говорит о Байроне, как о «пророке свободы»:

Когда пророк свободы смелый,
Тоской измученный поэт,
Покинул мир осиротелый,
Оставя славы жаркий свет

И тень всемерныя печали,
Хвалебным громом прозвучали
Твои стихи ему вослед.

Как и декабристам, Веневитинову был дорог вольнолюбивый пафос. Политические ноты звучат и в прозаическом отрывке «Европа», переведенном Веневитиновым из Герена, и особенно ярко в его позднейшем стихотворении «Новгород». Тема древнего Новгорода, как очага свободы, была одной из основных тем политической лирики декабризма. В свободолюбивом духе трактует эту тему и Веневитинов. Его стихотворение овеяно глубокой грустью о невозвратных «вольных» временах древнего города.

Творчество Веневитинова следует рассматривать в свете тех требований, какие он предъявлял поэту, указывая его назначение и место в общественной жизни. Такие философские отрывки Веневитинова, как «Анаксагор (Беседа Платона)» или «Несколько мыслей в план журнала», замечательны ярко выраженными в них реалистическими тенденциями. В статье «Несколько мыслей в план журнала» Веневитинов развивал взгляд на искусство и на литературу как на орудие самопознания. «Самопознание — вот идея, одна только могущая одушевить вселенную; вот цель и венец человека», — утверждал Веневитинов. «Истинные поэты всех народов, всех веков, были глубокими мыслителями, были философами и, так сказать, венцом просвещения»

Истинная поэзия, с точки зрения Веневитинова, должна быть естественным результатом народного самопознания.

Впоследствии Чернышевский, восхищавшийся статьей Веневитинова, писал по поводу этой статьи: «Проживи Веневитинов хотя десятью годами более — он на целые десятки лет двинул бы вперед нашу литературу...».

Веневитиновское понимание народности искусства преемственно связано с пушкинским пониманием народности.

Первым выступлением Веневитинова в печати были  статьи посвящены  первой главе «Евгения Онегина». Впоследствии Пушкин отозвался так: «Это единственная статья, которую я прочел с любовью и вниманием. Все остальное — или брань, или переслащенная дичь».

К петербургскому периоду, к последним месяцам жизни Веневитинова относятся лучшие его достижения в области лирики. В это время им были написаны второе «Послание к Рожалину»

«Оставь, о друг мой, ропот твой»,

«Жертвоприношение»

«К моему перстню»

«Завещание» и др.

За неделю до смерти Веневитинов писал Погодину: «Последнее время меня тяготит сомнение в себе... Надо что-то сделать хорошее, высокое, а жить и не делать ничего — нельзя».

Веневитинов задумал большой роман, он мечтал о поездке в Персию на дипломатическую службу, но все замыслы были оборваны смертью.

Судьба поэта, исполненного возвышенных страстей и гибнущего в трагическом столкновении с чуждым ему обществом, — такова стержневая тема лирики Веневитинова петербургского периода.

Большинство стихотворений Веневитинова выдержано в трагических тонах, однако у Веневитинова нет пассивного примирения с судьбой и роком. Поэт негодует и грустит, но даже полная безысходность, которую он видит для себя, не приводит его к капитуляции перед внешними силами. Поэт горд своим одиночеством и не ищет утешений, зная, что примириться с чуждым ему обществом он не сможет:

Не верь, чтоб люди разгоняли
Сердец возвышенных печали.
Скупая дружба их дарит
Пустые ласки, а не счастье;
Гордись, что ими ты забыт, —
Их равнодушное бесстрастье
Тебе да будет похвалой.
Заре не улыбался камень;
Так и сердец небесный пламень
Толпе бездушной и пустой
Всегда был тайной непонятной!
Встречай ее с душой булатной
И не страшись от слабых рук
Ни сильных ран, ни тяжких мук.

(«Послание к Рожалину»).

В ряде стихотворений Веневитинова раскрывается тема непримиримого конфликта поэта со светским обществом. В том же «Послании к Рожалину» поэт говорит:

Когда б ты видел этот мир,
Где взор и вкус разочарован,
Где чувство стынет, ум окован,
И где тщеславие — кумир,
Когда б в пустыне многолюдной
Ты не нашел души одной, —
Поверь, ты б навсегда, друг мой,
Забыл свой ропот безрассудной...

В таких стихотворениях Веневитинова, как «Завещание», «Утешение» и др., наряду с темой любви, настойчиво звучат мотивы гибели, которую поэт предрекает себе. К мысли о гибели его приводит, однако, не любовь, а невозможность найти в современном обществе счастье и радость. В этом смысле особое значение получает и тема бессмертия:

Мне тайный голос обещал,
Что не напрасное мученье

До срока растерзало грудь.
Он говорил: «когда-нибудь
Созреет плод сей муки тайной,
И слово сильное случайно
Из груди вырвется твоей:
Уронишь ты его не даром;
Оно чужую грудь зажжет,
В нее как искра упадет,
А в ней пробудится пожаром».

(«Утешение»).

Замечательно, что последние строки находят себе соответствие в словах декабриста А. И. Одоевского из его ответа Пушкину — «из искры возгорится пламя».

Весть о смерти Веневитинова дошла до ссыльного Одоевского, и он откликнулся на нее стихотворением «Умирающий художник». Через три года трогательное восьмистишие посвятил Веневитинову Кольцов («Вздох на могиле Веневитинова», 1830), эпитафию безвременно погибшему поэту написал юный Лермонтов («Простосердечный сын свободы», 1830), а еще через несколько лет (в 1840 году) вспомнил о Веневитинове поэт-петрашевец А. П. Баласогло, прямо назвавший Веневитинова «вольнодумцем»:

Где Веневитинов — угрюмец?
Философ жизни в двадцать лет,
Он, сирый в мире вольнодумец,
Осиротивший мир и свет.

«Веневитинов не родился способным к жизни в новой русской атмосфере. Нужен был другой закал, чтобы вынести воздух этой мрачной эпохи; нужно было с детства привыкнуть к этому резкому и непрерывному холодному ветру; надо было приспособиться к неразрешимым сомнениям, к горьчайшим истинам, к собственной немощности, к постоянным оскорблениям каждого дня; надо было с самого нежного детства приобрести навык скрывать все, что волнует душу, и не растерять того, что хоронилось в ее недрах, — наоборот, надо было дать вызреть в немом гневе всему, что ложилось на сердце»,- писал Герцен.

Биографы обычно связывали смерть Веневитинова с его личной драмой (неразделенная любовь к княгине З. Волконской); один Герцен указал на общественные условия последекабрьской России, определившие и направление творчества Веневитинова и преждевременную гибель юного поэта.

"Поэт" является для Веневитинова предметом своего рода культа, выразившегося в его лучших как по искренности тона, так и по прелести формы стихотворениях: "Поэт", "Жертвоприношение", "Утешение", "Я чувствую, во мне горит... ", "Поэт и друг" и "Последние стихи". Необыкновенным изяществом стиха и выразительным, точным языком отличается его рифмованный перевод знаменитого монолога "Фауста в пещере"; превосходно переведены также из Гете: "Земная участь" и "Апофеоз художника".

Память о юном поэте свято берегут в селе Новоживотинное. В Рамонском районе, в получасе езды от Воронежа, в раскинувшемся вдоль берега Дона селе Новоживотинном сохранилась старинная дворянская усадьба - имение Веневитиновых. Название села идет от источника с "живой" водой. Усадьба состояла из кирпичного двухэтажного дома, флигеля, надворных построек, она была окружена прекрасным парком, откуда открывался чудесный вид на реку Дон. В усадьбе теперь открыт прекрасный музей, представляющий не только историю старинного рода, жизнь и творчество Дмитрия Веневитинова, но и дворянскую усадебную культуру XVIII-XIX вв. Светлые залы музея редко пустуют: тишину их нарушают не только экскурсии, но и литературные или музыкальные "вечера у камина"; молодые пары, решившие официально соединить свои судьбы, предпочитают делать это здесь, где все наполнено проверенной веками красотой и гармонией!

В этом селе он бывал в детстве, сюда приехал и юношей – в 1824 году. На этот раз смотрит на всё иными, взрослыми, глазами и с лёгкой грустью признаётся: «... я нашёл здесь только тень прошлого. Сады превратились в леса яблонь, вишнёвых и грушёвых деревьев всяких сортов, одним словом, природа здесь по-прежнему прекрасна, она одна оправдала мои ожидания».
«... с восхищением я вновь увидел Дон... Всякий раз, когда я переправляюсь через Дон, я останавливаюсь на середине моста, чтобы полюбоваться на эту чудную реку, которую глаз хотел бы провожать до самого устья и которая протекает без всякого шума, так же мирно, как само счастье...»

В 1870-е гг. семейными имениями в Воронежской губернии управлял сын А. В. Веневитинова Веневитинов Михаил Алексеевич (1844–1901), известный историк, археограф, организатор музейного дела.

После 1870 г. в имении был наведён образцовый порядок. Произошёл капитальный ремонт дома. Здание было оштукатурено, появилась новая кровля, новые полы. На первом этаже кладовые были перестроены в жилые комнаты. Часть сводов при ремонте разобрали. Несколько комнат в доме были оклеены обоями. Обо всем этом известно из описаний интерьеров здания.

Владимир Алексеевич Веневитинов (1846–1885), младший брат М. А. Веневитинова, был дипломатом, с 1883 г. – церемониймейстером императорского двора, но изредка навещал Новоживотинное. У него и его жены Эмилии Ивановны было семеро детей. В 1887 г. для их воспитания и образования была приглашена в имение гувернантка. Ею оказалась Этель Лилиан Буль, в дальнейшем известная английская писательница Э. Л. Войнич (1864–1960).
В 1965 г. было проведено архитектурно-археологическое обследование имения, благодаря которому узнали, что первоначальные размеры здания были несколько меньше, чем сегодня. Оно было кирпичным, двухэтажным. Имелся и третий, антресольный этаж, или мезонин. Первый этаж был низким, со сводчатыми потолками, которые в нескольких комнатах и коридоре сохранились до наших дней. Парадный второй этаж имел высокие потолки, а антресольный – низкие потолки и маленькие квадратные окна. Кроме главного здания на территории усадьбы были хозяйственные постройки. Вся усадьба была обнесена глухой кирпичной стеной. Над Доном стояла кирпичная оштукатуренная беседка, от которой, вероятно, была лестница – спуск к реке. Архитектурно дом Веневитиновых был выполнен в формах классицизма.

Последним владельцем имения до его национализации в 1918 г. был предводитель Нижнедевицкого уезда, коллежский советник камер-юнкер Ю. В. Веневитинов (1879–1954). Он эмигрировал во Францию и жил в Париже.

Потомки Веневитиновых в 1990-е посетили родовое имение и поддерживают связи с Музеем-усадьбой Д. Веневитинова.

В нашем веке здание претерпело немало изменений. В 1930 г. дом приспосабливали под школу, частично изменив при этом внутреннюю планировку. В 1937 г. там размещалась музыкальная школа. В 1939-ом здание занимал детский дом, в котором жили дети Испании и русские ребята-сироты. В первые месяцы Великой Отечественной войны в имении располагалась воинская часть.

С начала войны и вплоть до 1986 г. веневитиновский дом постепенно разрушался. Были утрачены западная галерея, а также южный балкон, в дальнейшем восстановленные.
Реставрационные работы в усадьбе начались в 1988 г., после принятия Воронежским облисполкомом решения о передаче её Дому-музею И. С. Никитина для организации Музея-усадьбы Д. Веневитинова. Автором проекта реставрации является архитектор Т. Н. Синегуб.
В 1994 г. после реставрации усадьбы Веневитиновых в Новоживотинном и благоустройства партерной зоны был открыт филиал Воронежского областного литературного музея – Музей-усадьба Д. В. Веневитинова. В его экспозиции – убранство залов дворянской усадьбы XIX в. и всё, связанное с родом Веневитиновых

На первом этаже дома – книжный и сувенирный магазины, рядом – выставочный зал. На втором этаже семь залов.

Первый из них – каминная, помимо экспозиционных целей, зал предназначен для проведения литературных, музыкальных и других вечеров или торжеств. Оформление интерьера, убранство зала выполнено в духе того времени, когда здесь бывал Д. Веневитинов.
Второй зал – парадная столовая, исполненная в стилевом единстве с первым залом, выполняет интересную содержательную задачу, представляя посетителю типологическую дворянскую усадьбу средней полосы России.

Следующие три зала посвящены жизни и творчеству Дмитрия Веневитинова.  Экспозиция третьего зала носит название «Веневитинов и Воронежский край», демонстрируя документы, связанные с предками Д. Веневитинова, письма Д. Веневитинова в Москву, написанные им в Новоживотинном в августе-сентябре 1824 г., рисунки Д. Веневитинова, сделанные в Новоживотинном. В этой же экспозиции – стихотворение Д. Веневитинова «Любимый цвет», посвящённое сестре и навеянное впечатлениями о Новоживотинном.
Четвёртый зал можно условно назвать «Веневитинов и Москва». Среди его экспонатов – купчая на дом в Кривоколенном переулке, переводы юного Д. Веневитинова с греческого и латыни, первые его стихотворения, письмо поэта о работе журнала «Московский вестник».
Пятый зал посвящён петербургскому периоду жизни поэта. Экспозиция содержит материалы о Коллегии иностранных дел, где служил поэт, письма Д. Веневитинова о встречах с В. Одоевским, А. Дельвигом, с родителями А. С. Пушкина и печальные документы с сообщением в «Московском вестнике» о смерти поэта с его стихотворением «Поэт и друг», последние письма поэта, фотография его могилы.

Шестой зал музея представляет диораму «Народный праздник». По замыслу авторов экспозиции этот зал должен рассказывать о взаимодействии природы и культуры, прошлого и настоящего в формировании различных аспектов окружающей среды.
Последний, седьмой, зал второго этажа назван «Библиотека». Здесь расположилась экспозиция, посвящённая жизни и деятельности М. А. Веневитинова, племянника поэта.
В музее есть уголок, посвящённый Э. Л. Войнич, где сохранилось пианино, на котором она играла, выставлены фотографии и произведения писательницы.

В 2005 г. в честь 200-й годовщины со дня рождения Дмитрия Веневитинова на территории усадьбы был открыт памятник поэту. Бронзовый памятник выполнен в лучших традициях отечественного монументального искусства. Фигура сидящего поэта установлена на гранитном постаменте с надписью: «Дмитрий Веневитинов». Через спинку стула перекинут плащ. У ног Веневитинова – цилиндр и трость. Юное лицо поэта как бы озарено самим вдохновением. Автор памятника – воронежский скульптор М. И. Дикунов.

С 1997 г. в Музее-усадьбе действует Клуб любителей поэзии «Среды у Веневитинова». На заседаниях клуба выступают поэты, музыканты, актёры, краеведы. 
30 сентября 2009 г. в Каминном зале Дома Веневитиновых прошли первые Веневитиновские чтения, посвященные 204-летию со дня рождения поэта Д. В. Веневитинова и 15-летию музея-усадьбы Д. В. Веневитинова.

1-е Веневитиновские чтения провели Музей-усадьба Д. Веневитинова, Воронежское отделение Союза писателей России и Клуб любителей поэзии «Среды у Веневитинова». На чтениях выступили писатели В. В. Будаков и Е. Г. Новичихин, профессора В. В. Варава (ВГУ) и Е. П. Белозерцев (ВГПУ), научные сотрудники Музея-усадьбы Д. В. Веневитинова, краеведы, а также директор историко-художественного музея А. С. Хомякова из усадьбы Богучарово Тульской области. Веневитиновские чтения положили начало дружбе и сотрудничеству двух родственных усадеб, связанных тесной дружбой двух гениальных современников – Д. В. Веневитинова и А. С. Хомякова.

К Дону подступает без опаски
Новоживотинное-село.
Рассказать о нём, быть может, сказку?
Только сказки снегом замело,
Замело придонские курганы,
И поля, и рощи замело.
А – как лето – падают туманы
На большое русское село.
И село становится незримым,
Пока солнце не возьмёт разбег.
И лишь дом усадебный, старинный
Проступает – как плывёт ковчег.

Дон, текущий без шума и мирно, как счастье, –
Так поэт Веневитинов в письмах к сестрёнке писал.

ЖИЗНЬ

Сначала жизнь пленяет нас:
В ней все тепло, все сердце греет
И, как заманчивый рассказ,
Наш ум причудливый лелеет.
Кой-что страшит издалека,-
Но в этом страхе наслажденье:
Он веселит воображенье,
Как о волшебном приключенье
Ночная повесть старика.
Но кончится обман игривой!
Мы привыкаем к чудесам.
Потом - на все глядим лениво,
Потом - и жизнь постыла нам:
Ее загадка и развязка
Уже длинна, стара, скучна,
Как пересказанная сказка
Усталому пред часом сна