Размышления Поэта о Каяльской
трагедии, «Сон Святослава» и его разгадки боярами и самим Святославом —
лирико–эпическое, философское осмысление разгрома Игоревых войск и его
последствий для Руси. Оно похоже на систему четырёх разнокачественных
призм — авторскую, боярскую, Святославову и сновиденческую. Автор
отражает события на Каяле вне зависимости от великокняжеского сна, а
бояре и Святослав — через магический кристалл сновидения, хотя и в
сопоставлении с действительностью. В центре композиции — Сон Святослава,
а потому с ним соотносится всё, что вокруг, в том числе авторские
размышления о разгроме на Каяле.
Поле духовного зрения Поэта охватывает
само сражение с половцами, его ближайшую предысторию, Русь, её соседей —
врагов, связанные с нею более отдалённые народы, мифологические силы,
пробудившиеся после битвы на Каяле. На первом плане — борьба Дикого Поля
и Цивилизованной Руси, разрушительная мощь сверхъестественных сил зла, а
в центре изображения — междоусобицы и нашествия извне, во
взаимодействии которых Поэт видит порочный круг Руси, механизм её
постоянного самоослабления и самодвижения к гибели. Это колесо судьбы
приводится в движение злыми духами, но раскручивается людским
озлоблением, сталкивающим в кровавых сечах русичей с русичами и с
внешними врагами. Особо горькую, тоскливую боль в сердце Поэта вызывают
межкняжеские войны и сепаратная внешняя политика князей. В схватке
противоборствующих сил, как представляется Поэту, чаша весов склоняется в
пользу Тьмы, Пустыни, врагов Руси.
Поэт не делит Русскую землю на
обособленные княжества — для него она едина. Един и русский народ — от
князей до воинов, пахарей и женщин.
В поле зрения бояр на первом плане —
позорный плен Игоря, Всеволода и молодых князей, истолкованный как
победа Тьмы над Светом и как личное крушение князей; в центре
изображения — новое буйство степняков и сил Тьмы, в котором бояре винят
Игоря и Всеволода. Оно осмысливается как земное проявление борьбы богов,
покровительствующих русичам или степным народам. Ни её причины, ни её
исход, по мысли бояр, от людей не зависят — отсюда унылое начало и
фаталистская концовка боярской речи. Отсюда и вывод—прямо не
сформулированный, но логически вытекающий из всего сказанного — надо
ждать, когда пройдёт «невесёлое время».
Мысли Святослава сосредоточены на
глубоком разладе взаимоотношений с князьями из одного рода (гнезда), на
их горделивом и неразумном обособлении, на их самоубийственной внешней
политике. И все это видится ему (сквозь призму сна) как нарушение
славных традиций, как типичный и вопиющий пример ослабления центральной
власти на Руси, а, следовательно, и русской силы, что угрожает привести к
распаду и гибели государства от нашествий врагов.
«Золотое Слово» Святослава отмечено
политической трезвостью, здравым умом и исторической конкретностью. Лишь
однажды, при осмыслении причин главного зла Руси, его мысль
направляется по давно проложенному руслу мифологических представлений о
времени, которые были свойственны (в разной мере) также Поэту и боярам.
Из этого совпадения можно заключить, что подобное восприятие времени
было, наверное, общей особенностью древнерусского сознания в
конце XII века. Долгая жизнь мифологического воззрения на время
объясняется, пожалуй, тем, что оно основано на загадочной повторяемости
дня и ночи, весны, лета, осени и зимы, на общем для многих природных
явлений круговом движении рождений и смертей, на властной символике
круга вообще. Это воззрение нашло отражение и в авторском представлении о
таинственном мире сна. Сновидение Святослава имеет временную
направленность, дважды описываемую в одних и тех же выражениях («Си ночь
съ вечера…» и «всю нощь съ вечера»), лексика и семантика которых лежат в
основе представлений о круговом движении времени.
Из времени вытекает и общая
характеристика последствий разгрома Игорева войска как Невеселой Поры,
Вечера, Переходящего в Ночь, как Тьмы, Одолевающей Свет, или как зла,
угрожающего разрушить Златоверхий Терем государственной власти на Руси.
Вместе с тем в оценке судьбы Руси между Поэтом, Святославом и боярами
есть существенные различия.
Поэт и Святослав отчётливо видят
главное зло — княжеские междоусобицы и вообще местническую политику
князей, а отсюда неизбежно следует вывод: только сплочённое государство
способно выйти победителем в тяжелейшей борьбе с врагами. У бояр же
отсутствует понимание необходимости подчинить все интересы задаче
объединения Руси. Из истории они не извлекли опыта, на который надеется
Святослав, — бороться против врага вместе, по примеру достойных предков.
Бояре пассивно покоряются судьбе, не помышляя о переменах. Они, похоже,
неявно исходят из того, что неблагоприятное время закончится и, как не
раз бывало, русские снова станут побеждать противников. В идейнообразной
ткани размышлений Святослава и Поэта заключено деятельное начало
соблюдения традиций, которые укрепляют русскую силу, и объединения Руси в
борьбе против внешних врагов.
Поэт высоко оценивает ум и характер
Святослава, но не изображает его идеальным героем. В поле зрения
Святослава нет простых людей, и судьбу Руси он связывает только с
поведением князей, с их внутренней и внешней политикой. Поэт видит
глубже и смотрит дальше, чем Святослав. Тут и следует, на мой взгляд,
искать психологическую, творческую причину обращения Поэта к князьям и
замысла «Слова» вообще.
|